ТОЛКОВАНИЕ

О надежде. «Если» журнал, №3, Москва, 2012

Старичка «Быстрого» трясло нещадно. Пережившие несколько сроков годности астровнутренности - пластиковые двери шкафов, рукояти огнетушителей, гравитационные панели, перегородки – дребезжали, звякали, скрипели на стыках и трещали. Пытаясь перебороть вонь хлорки из уборной, климат-контроль накачивал узкий коридор припланетника запахом горелой изоляции. Освещение моргало, вода в кране отдавала ржавчиной, холодильник рычал как реактивный заплечник. К счастью, катерок космонадзора пока что разваливаться не собирался, сержант Ардан загодя облазил его от рубки до дюз, кое-что перебрал, кое-что заменил, потратил десяток баллонов композита и пару лет надежной работы при бережном отношении гарантировал, но внутреннюю вибрацию убрать не смог.

- Возраст, - развел руками Ардан после ремонта. – Это ж как с человеком. Трясет – лечись весь. В комплексе. А вылечишь что-то одно; руку или ногу, жди – как раз она и отвалится в первую очередь. Да и куда нам летать? Мы ведь ненадолго в этой дыре?

- Ненадолго, - полгода назад с досадой буркнул Стамб, предполагая, что скорее выйдет в отставку, чем выкарабкается вместе с крохотным отрядом спецназа из проклятого угла вселенной, но вперевалочку, не торопясь, под пивко и отвратительную акустику в местном баре сам не заметил, как спустил в унитаз шесть месяцев жизни, и вот уже он правит «Быстрого» к точке разрешения всех проблем и даже покрикивает на старшего помощника.

- Рудж, хватит скалиться. Ты проверил боезапас? Я и без тебя знаю, что он нам не должен пригодиться, ты его проверил? Проверь. Вот ведь… полгода ждать и готовиться, чтобы все через суету и спешку… И посмотри заодно, что делает этот свалившийся на нашу голову аналитик. Если я еще раз увижу, что он сует нос, куда не надо, не поздоровится вам обоим. Его место или в кубрике, или в рубке, или в сортире. И лучше, чтоб я его видел. Нет, в сортире будешь следить за ним сам. Ардан. Вытащи губную гармошку изо рта. И капсюли из ушей. Я помню, что ты не на вахте. Какого черта ты здесь торчишь? До точки еще четыре часа. Не видишь, что я вполне справляюсь с твоей посудиной? Иди спать, с красными глазами явился на борт. Кама?

- Что?

Вот ведь девка, всего только и сделала, что повернулась, а от изгиба затянутого в серую форму бедра, загудело в затылке. Что же он хотел у нее спросить?

- И еще, Рудж, у меня все еще хороший слух и я не взбеленился. Боезапас проверяй!

- Ты назвал мое имя.

Кама слепила глаза не хуже диска Виласа, который уже отдалялся, но все еще перегораживал половину обзорной панорамы…

далее

http://fan-book.ru/samizdat/tolkovanie.html

Нетправленное

В который раз уже переписываю это письмо. Сокращаю, сокращаю, сокращаю. Убиваю восклицательные знаки, прилагательные. Вытираю слюни. Выпалываю красивости. Так что просто - привет. Обойдемся без имени, хотя я его помню. Тем более что и этот вариант не будет отправлен.

Мы не виделись двадцать лет. Или уже тридцать? Боже мой… С чего я взял, что ты меня помнишь? Потому что помню я? Или потому что мой адресат продолжает жить внутри меня, не меняясь? Что стало с тобой настоящей?  Ты была старше меня года на три. Тогда это казалось пропастью. Теперь мы ровесники. Теперь мне проще говорить с тобой. Я уже не стараюсь тебе понравиться. Может быть, я все еще пытаюсь понравиться самому себе, но говорить, наверное, нужно было тогда. Или не нужно. Извини, что я так и не позвонил. Однажды все-таки набрал номер, но телефон взял кто-то другой, и я ничего не смог сказать. Положил трубку. Бог лишает дара речи во благо. Моя маленькая провинциальная вселенная осталась незыблемой. Да и что я мог сказать? Привет, как дела? Пустое. Тем более - я звонил не для того, чтобы узнать, как твои дела. Пожалуй, я звонил, чтобы услышать собственный голос. Мне нужно было эхо. Или не только эхо?

Ты помнишь? Длинные и узкие коридоры? Дешевую мебель? Пыльный кинозал? Потертый линолеум на тогдашнем «танцполе»? Сумасшедшие зимние студенческие каникулы? Ты замечательно танцевала. А когда села к роялю и легко пробежала пальцами по клавишам, я чуть не задохнулся. А потом мы сидели у тебя в номере, и ты рассказывала о том мужчине с тонкими пальцами, который извлекал удивительные звуки из гитары, и который ходил за тобой  и за мной этими узкими коридорами. Или сидел в твоем номере частью какой-то компании и смотрел на тебя обожающими глазами. Он был похож на грустного и худого тюленя. Он хотел быть с тобой. А ты отчего-то нет.

Почему ты это рассказывала мне? Иногда замирала, придерживая ладонь на левой груди. Глотала какие-то таблетки. Зачем мне девчонка с больным сердцем, которая еще и старше меня на три года, думал я тогда. Я был чистым и влюбленным не в тебя. Куда она делась, та моя влюбленность? Наверное, туда же, куда и чистота. Почему я столько лет не могу выбросить тебя из головы? Что мне мешает? Ведь между нами ничего не случилось. Совсем ничего. За целую неделю общения. Самую глупую неделю в моей жизни. Незабываемую неделю. Бог мой, что я тогда нес...

Ты слушала и улыбалась. А потом, в последний день спросила - что я буду делать с этой своей любовью, если ты сейчас разденешься? Почему же ты не сделала этого? Натолкнулась на мой испуганный взгляд? Почему? Ведь ты могла спасти меня.

Всякий раз, когда я оборачиваюсь, я ужасаюсь. Почему я кажусь себе зрячим, если в моем прошлом ежесекундно тычется в стены и падает с обрыва слепец с моим именем и моим лицом?

Где ты? Что с тобой? Жива ли ты? Как ты провела эти двадцать или тридцать лет? Нет, я вовсе не хочу тебя увидеть. Просто любопытно. Да и было бы недурно услышать какую-нибудь гадость в свой адрес. Почему-то тогда она не прозвучала. 

Миссия для чужеземца

Друзья. "Миссия для чужеземца". Бесплатно. Сказочная история.
http://booksmarket.org/book/Sergei-Malitskii_Missiya-dlya-chujezemtsa-931.html …